Во время нашей последней встречи с коллегами из Уфы Светлана
сообщила о том, что на следующий день, в субботу, в одном из корпусов БГПУ
состоится встреча с Анатолием Ройтманом, известным переводчиком польской
поэзии, в частности – Чеслава Милоша. Хоть я ничего не смыслю в польской
культуре и поэзии в частности – решила съездить, потому что все равно
интересно.
Приехала, попала сначала не туда: в газете был указан второй
учебный корпус, где на меня посмотрели круглыми застекленными глазами и сказали «ничего не
слышали, ничего не знаем», а встреча проходила в третьем (который как раз
напротив - хорошо, что я догадалась туда заглянуть). В зале увидела знакомое
лицо: Татьяну Глухову, преподавательницу БГПУ, сестру моей подруги Даши. Так
что мы сидели вместе, хотя и в разных концах зала (я впереди, чтобы лучше
слушать, она – сзади, чтобы следить за студентами).
Господин Ройтман оказался серьезным дядькой с черными усами,
который запросто и большей частью по памяти прочел нам множество стихов Милоша
сразу и на польском, и на русском языках (прозвучали стихи «Фокусник», «Песенка
о конце света», «В отчизне моей», «Daemones»,
«О!», «Встреча», «Рецепт», «В черном отчаяньи», «Я обязан теперь», «Честное
описание самого себя за стаканом виски в аэропорту, скажем, в Миннеаполисе», «Метаморфозы»,
«Возвращение», «Реки»). Повторюсь, что совершенно далека от польской культуры,
поэтому было очень интересно услышать эти вещи: чем-то напоминающие восточную
поэзию своей глубокой и размеренной философией и при этом полные сомнений,
неверия, разочарования, ожидания конца. Ну, и самоиронии тоже.
Много интересного было сказано о биографии и внутреннем мире
самого Милоша (например, что он как-то в юности играл в русскую рулетку в связи
с сердечным увлечением или что он и на сотом десятке сохранял поразительную ясность и живость ума и "аппетит" к жизни), но я законспектировала то, что касалось в
основном Ройтмана как переводчика – потому что мне, понятно, это ближе, соответственно, и интереса в том больше.
Итак, во-первых, сам Анатолий Ройтман – физик, он преподает теоретическую
механику.
Во-вторых, польский язык он изучал три (3) недели (!), потом
что-то где-то пытался крутиться в Кракове после концерта Эвы Демарчик, на который
очень хотел попасть и на котором впервые
увидел Чеслава Милоша.
Потом, через два года, через длинную причудливую цепочку взаимосвязей и взаимодействий он познакомился с Милошем. По словам Ройтмана, непосредственно перед этой первой встречей с
Милошем он прочел какой-то его стих и был так пленен его ясностью и мудростью,
что тут же наскоро перевел на русский – видимо, чтобы лучше осознать. Милош,
хорошо знавший русский язык, услышав этот перевод, ехидно спросил у своей жены «Интересно,
услышал ли этот молодой человек рифму в оригинале?». Ройтман не растерялся и рассказал
поэту про первое и второе приближение в науке и заявил, что в следующий раз будет лучше
(сам на это, естественно, не рассчитывая – просто в шутку). Больше про
литературу в тот раз они не говорили. Поэтому Ройтман был сильно удивлен, когда
последний из цепочки знакомых, сведших его с Милошем, позвонил ему и сказал,
что Милош остался очень доволен той встречей. Вот так и началось….
Дальше было не очень понятно: то ли я что-то недослушала, то
ли рассказчик что-то пропустил, но господин
Ройтман сообщил, что, будучи проездом в Москве, оставил перевод в издательстве,
и издательство через какое-то время его опубликовало (не поняла: то ли
бесплатно, то ли как – подробностей не было, а спрашивать в этот момент перед
студентами-филологами, которых вроде как другие моменты интересовали, я
постеснялась). И еще он сказал, что кто-то попросил перевести «Орфея и Эвридику»
- тоже не поняла, кто: сам ли Милош или издательство или кто-то еще. По крайней мере ясно, что первые переводы
стихов Милоша Ройтман переводил по собственной инициативе и для собственного удовольствия,
а не на заказ.
После этого Ройтман стал переводить и других польских
авторов, но в это он уже не вдавался (хотя, возможно, еще расскажет – как будет
видно ниже). Зато рассказал, как женщина-редактор в одном издательстве
ухитрилась превратить, по ее мнению, почему-то (не знаю, может, она тогда не доспала…)
не шибко благозвучное «вечное мгновенье»
в «миг вечности» и таким образом полностью изменить смысл на прямо
противоположный.
Запомнилось также описание новосибирского метро, где с целью
повышения общей грамотности вывешиваются правила расстановки ударений, отрывки
из известных литературных произведений, ходят люди, переодетые известными поэтами
и декламируют стихи и т.д. – очень интересно и полезно (нам бы так!).
И, наконец, главное высказывание, которое я вынесла в заголовок: «Переводить – легко. Если трудно – то не надо переводить».
Я специально спросила у господина Ройтмана, что он имел в виду (неужели у него все переводится
просто и одномоментно, безо всяких «застреваний») – он ответил, что, конечно,
часто приходится подолгу «бороться с оригиналом», а не надо переводить, если перевод
«не в радость, а в тягость».
После встречи, когда студенты уже разбежались, я подошла поинтересоваться,
приходилось ли господину Ройтману как физику делать переводы по своей специальности. Он ответил, что
да, приходилось, но по всему было ясно, что к данной теме он абсолютно равнодушен. Затем спросил, с какими языками работаю я и знаю ли я польский
хоть немного. Несколько разочаровался, когда я сказала, что нет. Разочаровался
еще больше, получив отрицательный ответ на вопрос, хорошо ли я знакома с
творчеством Милоша. И вовсе потерял ко мне всякий интерес, когда выяснилось,
что я к тому еще и не перевожу художественную литературу. Правда, немного подобрел, когда я пояснила, что
хоть и не перевожу, но очень бы хотелось, и, возможно, займусь (на начале «в
стол»). Ну и что уж теперь-то я знаю, что польская литература, по крайней мере,
поэзия, – это очень интересно и теперь мой кругозор стал еще немного шире и
жить стало еще немного интереснее.
В последовавшей далее беседе с преподавателями БГПУ и
представителями Польского центра выяснилось, что планируются еще такие встречи
– как с господином Ройтманом, так и с другими переводчиками и авторами; где про
них узнавать - точно не сказали, но оставили номера своих сотовых телефонов, чтобы
можно было созваниваться. Вообще в тот конкретный момент ситуация сложилась довольно
глупая: с одной стороны, мне там делать-то уже было совершенно нечего (незнакомые
взрослые люди обсуждали дальнейшие планы), но и уйти тоже как-то не получалось: как
ни старайся, вышло бы демонстративно и крайне невежливо. Так что
пришлось ждать первого удобно момента сказать «спасибо» и удалиться.
За дверью стоял караул в лице Татьяны, с которой мы немного
поболтали, после чего опять случилась задержка, потому что Марина Олеговна и
Ольга Федоровна из Польского центра (надеюсь, что все и всех называю верно: был такой сумбур, что я под конец совершенно запуталась) тоже остановились что-то обсудить с
Татьяной, которая наспех меня представила и… короче вышла такая ситуация,
в которой все решили, что я тут – свой человек, в результате чего меня совершенно
серьезно пригласили 25-го декабря с утра отмечать польское рождество и
обмениваться облатками. Что самое интересное – я согласилась и, скорее всего,
даже пойду.
Потому что ну очень интересно. Заодно узнаю, что такое облатки и
как ими нужно обмениваться.
(фото украдено из ЖЖ Татьяны Глуховой)
Комментариев нет:
Отправить комментарий